Боги, о которых пойдет речь в этой истории, относятся к другой мифологической системе – отличной от той, где господствуют Хуан-ди и Янь-ди. В этих богов верили люди эпохи Шан 3100 лет назад, тогда как Хуан-ди был божеством китайцев эпохи Чжоу, пришедшей на смену Шан. В эпоху Чжоу был заложен фундамент китайской культуры, а Хуан-ди стал величайшим богом китайского пантеона.
***
У небесного императора Ди-цзюня было десять солнечных сыновей от богини солнца Сихэ и двенадцать лунных дочерей от богини луны Чанси. Дочери всегда были покладисты, а сыновья непослушны, и хотя обе матери изо всех сил опекали и тех, и других, сыновья чаще попадали во всякие неприятности. Если на ночном небе окажутся двенадцать лун, все разве что изумятся зрелищу; однако если над землей поднимутся десять солнц, весь мир будет разрушен. Поэтому и солнца, и луны выбирались на небосвод трудиться поочередно и под родительским присмотром.
В Восточном море есть долина Янгу, где растет громадное дерево фусан. В высоту оно достигает нескольких тысяч чжанов, а в толщину – тысячи обхватов. На этом дереве и обитали десять сыновей Сихэ. Янгу – место восхода солнца, а также его купальня. У дерева фусан десять ветвей – девять внизу, одна ближе к верхушке – и на каждой жило по одному солнцу. Каждый день то из солнц, которое находилось наверху, выходило на небо работать, а остальные смещались на одну ветку выше. Таков был порядок их дежурства, и в небесах всегда находилось единственное солнце.
Сихэ была матерью неутомимой и заботливой: каждое утро она садилась в колесницу, запряженную шестеркой драконов, и ожидала в долине Янгу того из сыновей, кто сидел на самой высокой ветке. Солнце садилось в колесницу, и новый день начинался. Сихэ, поднимаясь из долины Янгу, двигалась по небосводу к долине Юйгу, что на западе, описывая круг. Так и было все устроено.
Но в один прекрасный день десять избалованных детей Сихэ вышли из повиновения: они все разом высыпали на небо и, как бы мать их ни упрашивала, отказались садиться в колесницу и проделывать привычный путь. Весело резвились шаловливые и своенравные солнца. Им было невдомек, что такое ответственность, и они с любопытством наблюдали, как от ослепительных лучей, исходящих из их тел, земля покрывается трещинами, высыхают реки, сгорает трава, увядают посевы. Где им было думать о том, что их забавы так же гибельны для человечества, как раскол неба во времена Нюйвы?
Небо треснуло, и ядовитые твари, кровожадные звери, свирепые птицы и черные драконы, высыпав наружу, принялись бесчинствовать. Вслед за десятью солнцами явились и шесть чудовищ-людоедов: Яюй, Цзочи, Цзюин, Башэ, Дафэн и Фэнси. Без посевов у людей не стало пищи, и сами они, в свою очередь, превратились в добычу хищников. И в городах, и в деревнях вдоль обочин дорог лежали иссохшие трупы умерших от голода. Под палящим зноем людям оставалось уповать лишь на помощь небесного владыки, и они, падая на колени и заливаясь слезами, молили небо вновь оставить лишь одно солнце.
Стоны, доносившиеся с земли, сотрясали небеса, и владыка Ди-цзюнь был в смятении. Как и всякий отец, он любил своих детей, не сердился на их шалости и не исправил вовремя их ошибки – пока наконец не осознал, сколь серьезным и пагубным был их проступок. Небесный император, потерявший сердца людей, утратит и поддержку богов. Долго ли он сможет после этого управлять Вселенной?
И Ди-цзюнь послал духов привести к нему во дворец Хоу И, дабы тот решил проблему с десятью солнцами. Хоу И был полубогом-получеловеком и славился невероятным мастерством стрельбы из лука: даже легкокрылая птичка в полете не могла бы избежать его разящей стрелы. В сознании людей Хоу И ассоциировался с луком так же прочно, как Паньгу – с небом и землей. Тем не менее он не был божеством: бог небесный и без всяких стрел может поймать птицу. Почему же небесный император не поручил наказание солнц какому-нибудь божеству? Вероятно, дело было в самолюбии Ди-цзюня: он не мог допустить, чтобы кто-то из богов причинил вред его детям.
Ди-цзюнь вручил Хоу И красный лук и колчан стрел с белым оперением.
– Хоу И, ступай и накажи моих сыновей, которые попрали законы небес, – велел Ди-цзюнь. – Покарай также и злобных монстров: они истребляют людей, и нет им прощения.
Хоу И мечтал стать небожителем и увидел в повелении небесного властителя свой шанс. Он с волнением принял лук и стрелы:
– Владыка, я повинуюсь и не подведу тебя.
Когда духи доставили Хоу И на землю, люди восторженно приветствовали его. Сжимая оружие, он объявил людям о чистосердечном желании небесного императора помочь им:
– Ди-цзюнь дал мне этот лук и эти стрелы, чтобы я наказал солнца!
От столь великого человеколюбия небесного владыки у всех навернулись слезы.
– Как ты накажешь солнца? – хором спросили люди.
– Без малейшей жалости!
Люди вновь были тронуты до слез и вместе с тем обрадованы.
– Тогда поспеши, у нас уже нет сил терпеть!
О храбрый и простодушный Хоу И! Он не уловил тонкого намека в словах Ди-цзюня. Негодование людей отпечаталось в его разуме сильнее, чем лукавство небесного императора, и он решил предать солнца смерти. Твердо встав на земле, он, сопровождаемый вниманием тысяч глаз, поднял голову, до предела согнул лук, подобно серпу луны, и прицелился. Запела тетива, и стрела, словно молния, поразила одно из солнц. Солнце вспыхнуло с громким треском, разлетевшись на четыре сверкающих огненных сполоха, и по мере того, как звук слабел, те обернулись золотистыми перьями и поплыли по воздуху. Меж перьями показался большой и яркий золотой объект и быстро направился к земле. Снова оглушительный грохот – и объект приземлился.
Толпа с криками понеслась к рухнувшему предмету, но, едва добежав до него, застыла от изумления: то был трехлапый золотой ворон с торчавшей в груди стрелой! Оказалось, дух солнца был вороном; неудивительно, что они обитали на дереве.
Успех придал Хоу И уверенности, и он, мощно натянув лук, одну за другой выпустил восемь стрел.
Несчастные солнца перепугались и в панике хотели сбежать обратно к дереву фусан. Вспомнили они о драконьей колеснице их матери, но было уже слишком поздно. Даже высокие горы не были препятствием для божественного лука, и солнцам негде было спрятаться. И едва они попытались скрыться в долинах Янгу и Юйгу, как были настигнуты волшебными стрелами.
Землю сотрясли вопли, заглушив треск, последовавший за попаданием стрел. Восемь солнц превратились в восемь золотистых комков перьев, и восемь трехлапых воронов, оставляя за собой золотой шлейф, упали на землю.
Благодаря помощи Хоу И осуществились чаяния людей на то, чтобы в небесах снова засияло только одно солнце. Страшное пекло сменилось теплом, на смену смерти пришло веселье, и жизнь начала налаживаться.
Ди-цзюнь и Сихэ с небес видели все своими глазами и были потрясены гибелью сыновей. Кто бы мог подумать, что Хоу И воспримет поручение наказать детей как руководство к их убийству? Но волшебные стрелы полетели так внезапно и стремительно, что они задумались о спасении сыновей, лишь когда девятеро из них уже пали. Последнее солнце, которое Хоу И пощадил, металось в ужасе, не зная, куда бежать. Сихэ бросилась к нему, подхватила, усадила в запряженную драконами колесницу и помчалась по небосклону в сторону долины Юйгу. С тех пор восход и закат всегда происходили вовремя, и солнце выполняло свою работу строго по распорядку.
Сбив девять солнц, честный и скромный Хоу И не стал купаться в похвалах людей и сразу же отправился в путь, дабы истребить чудовищ.
Сперва он двинулся на запад, чтобы убить Яюя. Туловище у того было бычье и полностью красное, но лицо человеческое, а ноги конские. Звуки, которые он издавал, напоминали крик младенца – должно быть, для того чтобы сбивать людей с толку: заслышав плач, они шли на голос и становились добычей Яюя. Однако на сей раз эта способность обернулась против чудовища: услышав в горах плач ребенка, Хоу И натянул лук и выстрелил на звук. Раздался пронзительный вой, плач оборвался, и застреленное чудовище рухнуло в траву.
Затем Хоу И решил расправиться с Цзочи и пошел на юг. Цзочи орудовал в болотистой местности под названием Чоухуа. Внешне он походил на человека, но из пасти у него торчал клык длиной в пять чи – зазубренный, точно бурав.
Поймав человека, монстр с легкостью разрывал его на куски и сжирал. Кроме того, он обладал человеческим разумом, и потому людям было еще труднее избежать его нападения. Народ в страхе разбегался из окрестностей Чоухуа, и берега болота совсем опустели. Прибыв в Чоухуа, Хоу И принялся искать Цзочи, но хитрый Цзочи прознал о его приближении и, вооружившись копьем и щитом, рыскал в поисках врага. Посреди пустоши человек и монстр вдруг столкнулись лицом к лицу и немедленно вступили в схватку. Хоу И выпустил божественную стрелу в Цзочи, и та, словно метеор, пробила насквозь его щит и пронзила грудь. Не издав ни стона, Цзочи упал замертво.
Не останавливаясь, стрелок направился на север, к реке Сюншуй, где обитал Цзюин. Цзюин был водяным чудищем, которое умело извергать из пасти огонь и воду. Когда он всплывал на поверхность, людей поблизости ждала неминуемая гибель. Местные жители, узнав, что Хоу И явился помочь им, подали герою идею, как одолеть монстра. Следуя совету, Хоу И пришел на берег реки, натянул лук и стал ожидать появления Цзюина. Цзюин выпрыгнул из воды, желая поохотиться, и заметил Хоу И. Зарычав, он попытался испепелить врага огненным дыханием, но Хоу И уже был наготове, и его стрела, миновав пламя, вонзилась монстру прямо в глотку. Цзюин с ревом плюхнулся в реку, вода мгновенно обагрилась кровью, и труп чудовища закачался на волнах. Люди, которые затаились на берегу и наблюдали за ходом боя, вскочили на ноги и закричали, радуясь избавлению от Цзюина и превознося стрелка за победу.
Оставив позади реку Сюншуй, Хоу И поспешил к большому озеру Цинцю, где жила громадная хищная птица Дафэн. Когда она, расправив крылья, мчалась над землей, то поднимала такой сильный ветер, что от него ломались деревья и разлетались камни. Даже если люди прятались в домах, ветер поднимал их в воздух, и обитатели оказывались сожраны чудовищем. За это птице и дали прозвище Дафэн – «Сильный ветер». К тому времени, когда герой добрался до Цинцю, птица уже перебила почти всех людей в округе. Редко где попадались следы человека, и берега озера выглядели необитаемыми. Первым делом Хоу И привязал к оперению стрелы черную шелковую веревку, наложил стрелу на тетиву и стал ждать, пока появится Дафэн. Именно так стрелок обычно охотился на птиц, только в случае с Дафэн понадобилась веревка гораздо толще. Наконец огромная птица вылетела поживиться человечиной, и когда она, подобно урагану, проносилась над головой Хоу И, тот спустил тетиву. Стрела вошла глубоко в грудь птицы. Дафэн забилась изо всех сил, пытаясь вернуться обратно к озеру, но веревка крепко удерживала ее. Птица, издав несколько воплей, рухнула на берег. Хоу И немедля вытащил меч и обезглавил чудовище.
Одолев Дафэн, Хоу И отправился к озеру Дунтин уничтожить страшного змея. Змей Башэ, терроризировавший озеро Дунтин, был огромен: он мог свободно проглотить слона и переваривать его в животе, через три года исторгнув оставшиеся кости. Размеры чудовища были таковы, что даже по безбрежному озеру Дунтин людям не удавалось проплыть так, чтобы уклониться от его прожорливой пасти. Змей переворачивал даже большие корабли, и местные рыбаки больше не решались продолжать свой промысел. Провожаемый молитвами множества рыбаков, Хоу И вышел на лодке в озеро Дунтин. Однако водоем был слишком велик, и герой не знал, где искать Башэ, поэтому ему оставалось лишь грести наугад, пока чудище само не объявится. Вскоре озеро заклокотало, прямо по курсу лодки возникла огромная волна, и из нее высунулся исполинский змей. Учуяв запах человеческой плоти, Башэ нетерпеливо разинул пасть и ринулся на Хоу И.
Но тот, стоя на носу лодки, уже загодя натянул волшебный лук, и стрела угодила громадине прямо в голову. Все тело змея сотряслось, он рухнул в озеро – но тут же, собрав оставшиеся силы, поднял чудовищные валы и вновь атаковал врага. Лодка опрокинулась, и Хоу И, обнажив меч, схватился со змеем насмерть. Получая все новые и новые раны, монстр постепенно ослабел и, изрубленный на несколько кусков, издох среди волн. Рыбаки на суше шумно возликовали, быстро попрыгали в лодки и поплыли к Хоу И, чтобы доставить героя на берег. Труп Башэ также выловили из воды, и народ, пируя змеиным мясом, праздновал гибель страшилища. Из костей монстра насыпали высокий холм, и потомки прозвали это место Балин – «Холм удава».
Озерные жители, конечно же, хотели отблагодарить Хоу И, но тот, не отведав ни кусочка удавьего мяса, поторопился в лес Санлинь.
Теперь из шести монстров, терроризировавших человечество, оставался в живых лишь один – Фэнси, живший в лесу Санлинь. То был исполинский кабан-людоед. Перед его подобной холму тушей в сочетании с острыми когтями и клыками не могли устоять не только стены домов, но и склоны каменных пещер. Одни боги знают, сколько людей сгинуло в его ненасытной утробе, и на целых сто ли окрест леса Санлинь было не видать дыма человеческих жилищ. Но для того чтобы справиться с Хоу И, Фэнси был слишком уж туп и неуклюж. Герой явился в лес, ведя за собой ранее сбежавших оттуда людей: во-первых, он был полностью уверен в своих силах, а во-вторых, у него созрел отличный план. Он решил, что приготовит из мяса поверженного кабана восхитительное блюдо и преподнесет его Ди-цзюню, дабы напомнить небесному владыке о преданности и рвении, с которыми исполнил его поручение. Битва в чаще была недолгой: Хоу И легко увернулся от помчавшегося на него зверя и, прежде чем тот успел развернуться, выпустил несколько стрел, пригвоздив все четыре лапы кабана к земле. Тот с ревом рухнул и забился, силясь вырваться, но был надежно скован.
Так, застрелив девять солнц и уничтожив шесть чудищ, Хоу И стал величайшим героем на земле.
Люди закатили грандиозный праздник. Посреди обширной равнины был воздвигнут высокий алтарь; на ветру реяли флаги, звучали бурные возгласы радости. Торжественная церемония достигла кульминации, когда Хоу И взошел на алтарь, держа в руках жертвенный сосуд с вываренным в котле жирным мясом Фэнси. Он встал на колени, поднял сосуд к небесам, и в воздухе разлился соблазнительный аромат.
– Владыка, я выполнил миссию, которую ты поручил мне. Прими же мое подношение!
Хоу И страстно надеялся, что с небес донесется хоть какой-нибудь звук одобрения, что с высоты спустятся духи и от имени Ди-цзюня примут его дар. Но ветерок дул, облака проплывали, а небеса по-прежнему оставались безответны. Долго и тщетно ждал герой и, наконец, вынужден был опустить чашу на алтарь. Отовсюду слышались одобрительные крики, но сердце Хоу И было холодно как лед. Он ожидал, что небеса и земля сольются в блестящем празднестве, но его чаяния растаяли без следа. Его словно бы охватило предчувствие беды.
Спустилась ночь, люди продолжали гулять и веселиться, а Хоу И все ждал и ждал зова на аудиенцию к небесному императору, но небо безмолвствовало. С рассветом он понял, что все кончено.
Ясное дело, небесный властитель Ди-цзюнь не мог не знать о празднестве, которое устроили люди, да и земные подвиги Хоу И давно уже были на устах у всех небожителей. Но скорбь от утраты девятерых сыновей не давала ему простить героя. В присутствии других богов властитель не мог дать волю своей ярости, не мог ненавидеть, не мог предпринять ничего, чтобы отомстить. Ему оставалось лишь молчать и предоставить Хоу И его собственной судьбе. Отсутствие награды и было наказанием Хоу И, и другие боги осознавали это, но, понимая страдания Ди-цзюня, тоже предпочитали молчать.
Когда шум и оживление поутихли, Хоу И вернулся домой.
– Ты должен быть счастлив, отчего же лицо твое мрачнее тучи? – спросила Чанъэ.
Хоу И горько улыбнулся:
– Небесный владыка не принял моего подношения.
– Но почему? Ты сделал все, что он приказывал.
– Я застрелил его сыновей, – в еще большем унынии ответил Хоу И.– Но ведь император сам велел не щадить солнца.
– Однако он не велел предавать их смерти.
Эти слова поразили Чанъэ, словно гром.
– И из-за этого мы не сможем попасть на небеса? Теперь мы умрем, как все прочие люди?
– Да.
Чанъэ зарыдала. Ее мечты были разрушены глупостью мужа, красота ее теперь должна была увянуть под натиском времени, а одна лишь мысль о холоде и тишине загробного мира внушала ей ужас. Хоу И был напуган плачем Чанъэ: перед прелестной женой он всегда был кроток и податлив, словно кошка.
– Не плачь, у меня есть способ сделать нас бессмертными.
– Какой еще способ?
– Отправиться на гору Куньлунь и попросить у богини Сиванму снадобье вечной жизни.
Гора Куньлунь находится на самом северо-западе земли и высится на десять тысяч жэней. Она окружена омутом, в котором тонет даже гусиное перышко, и кольцом вулканов, чье пламя никогда не гаснет. Люди не могут взобраться на нее – лишь боги, спускающиеся с небес. Но то был единственный способ успокоить Чанъэ и обмануть саму смерть. У Хоу И не было другого выхода: он встал и отправился в дорогу. В конце концов, наполовину-то он был богом.
В великом и удивительном древнем трактате «Книга гор и морей» сказано: никто из смертных не сумел подняться на гору Куньлунь, кроме великого героя Хоу И. Он перебрался через огнедышащие горы, пересек бездонный омут и взошел на вершину.
Сиванму приняла Хоу И у себя. Будучи старшей богиней, она издавна жила на горе Куньлунь. Богиня знала об истории с девятью солнцами и о гневе Ди-цзюня и считала, что с героем обошлись несправедливо, поэтому охотно откликнулась на его просьбу. На горе имелось озеро Тяньчи с водой вечной молодости и росло дерево с плодами бессмертия. Смешав их, можно было изготовить эликсир вечной жизни. Но поскольку выращивать плоды приходилось необычайно долго и трудно, у Сиванму оставалось лишь две пилюли чудодейственного средства.
– Возьми обе, – Сиванму щедрою рукою протянула герою пилюли и дала наказ: – Береги их и помни: человек, съевший одну пилюлю, обретет вечную жизнь. Человек, проглотивший обе, станет божеством. Если потеряешь их – новых у меня нет.
Герой рассыпался в благодарностях, про себя между тем подумав: «Разумеется, каждому по одной пилюле – разве можем мы с женою быть порознь?» До чего же простодушен был доблестный Хоу И, до чего ослеплен любовью…
Преодолев тысячи опасностей и преград, Хоу И вернулся домой и вручил Чанъэ волшебное средство. Он хотел улучить благоприятный день, чтобы вместе с женой принять снадобье, а заодно и отпраздновать это событие, поэтому убежал в горы охотиться. Тяжкий труд он почитал за радость, если только жена была счастлива.
К сожалению, любовь Хоу И, направленная к сердцу Чанъэ, не вызвала у нее ответного прилива чувств, а пилюли в руках заставили ее мысли лихорадочно метаться.
Для избалованной красавицы возможность оказаться на небесах одним движением руки была слишком большим искушением, а от доброго до дурного всегда только шаг. И в ночной тиши, при лунном свете Чанъэ разом проглотила обе пилюли.
Тотчас женщина ощутила, что тело ее стало легким, как воздух. Вылетев из дома, она плавно заскользила к небу. Чанъэ осознала, что взаправду превратилась в богиню, и засмеялась от радости. Не зная дороги в обитель божеств, она держала путь к луне и, добравшись до нее, стала лунной богиней. В этот момент Чанъэ вдруг почувствовала неизъяснимую пустоту: в лунных чертогах, где она оказалась одна, царили тишина и тоска. Разве не веселее было бы на земле, среди людей, жить в вечной молодости бок о бок с Хоу И, заботясь друг о друге? Чанъэ охватило глубокое сожаление.
Мчась со всех ног, ни свет ни заря вернулся Хоу И домой с дичью на плечах. Чанъэ бесследно исчезла, а вместе с ней – и снадобье бессмертия. Герой все понял. Печаль, скорбь, обида, тоска, подавленность, боль, разочарование – все мрачные чувства разом нахлынули на него и пролились слезами. И долго еще всматривался он в небо, будто бы вовеки не в силах смириться с утратой.
***
Это героическая и вместе с тем скорбная легенда: борясь за счастье человечества, бесстрашный герой претерпевает несомненную обиду; радея о семейном благополучии, сталкивается с предательством, последствия которого непоправимы. На самом деле это история о добре и зле. В противостоянии со злом в лице девяти солнц и шести чудищ добро одерживает верх – но что же насчет добра и зла в душе? Битва между ними хоть и не сопровождается сверканием мечей, но оказывается куда ожесточеннее, ибо добро терпит поражение. Судить об этой душевной борьбе и дать ей оценку может лишь читатель. Грань между добром и злом поистине тонка, словно древесный листок.
Хоу И – настоящий герой, но конец его трагичен. Однако кто из стоящих за правду и справедливость в реальном мире не испытывал горечи неудач?
Большинство китайских историй о героях трагичны. Вас это удивляет? Читатели, не слишком глубоко знакомые с китайской культурой, могли полагать, будто китайцы любят сюжеты со счастливой развязкой. Это не так. И теперь, когда вы прочли древние мифы и сказания, перед вами открылись истоки китайской литературы: на трагедии зиждется духовное здание предков китайского народа.
